[Oxello96]

Очередные зарисовки по Семь/Четыре

Мало кто знает, что Семерка любит собирать пазлы. Он делает их сам, любовно разрезая человеческую плоть на куски, чтобы потом постараться уложить все на место.
Он может долго перебирать еще теплые кусочки, стараясь себя занять, все еще помня отчаянную дрожь их обладателей.
Но это все быстро надоедало садисту. Кой смысл в мертвых, если они не могу принять его боль, не могут так прекрасно кричать?
Хотя, однажды Семерке все же удалось собрать один из пазлов. Он не поленился и даже сшил это уже грубое подобие человека, некогда бывшим красивым парнем со смазливой мордашкой,
которую так и тянуло все больше и больше изрезать. Семерка долго развлекался с трупом.
Приделав к нему ниточки, он чувствовал себя кукловодом, управляя им как того он хотел сам. Но и это быстро приелось ему.
Хотелось живой плоти. Хотелось дарить боль. Хотелось видеть такой пленительный страх в глазах.
Хмыкнув, он так и обрезал нити посреди игры, лишь уловив мерзкий запах гнили.
Это была единственная игрушка, которую Семерка любил даже после того как сломалась.
Но как и всегда он сразу же охладел. Ужасное проклятие.

- Четверочка, - Семерка с наслаждением тянул имя игрушки. Тот лишь с трудом приоткрыл опухший от недосыпа глаз, мутно смотря на него.
Вид Четверки как всегда оставлял желать лучшего. Искалеченный, в подсохшей, местами до сих пор сочащейся крови, он с вновь вздернутыми руками,
от которых шла толстая цепь к потолку, без сил сидел на обжигающем холодом полу, уже не пытаясь удобней устроить свой истекающий кровью и спермой ни единожды изнасилованный зад.
- Знаешь, я тут подумал, - мурлыкнул в предвкушении Семерка, садясь рядом. Не смотря на уплывающее сознание, Четверка удивительно ясно воспринял эту фразу.
Его тут же стала бить сильная дрожь, а слепой ужас медленно сжимал его грудь. Это не к добру. Когда Семерка в последний раз так говорил, он едва не лишил его члена!
Ну а что? "Четверочка, мне так интересно, какой он внутри~" Только сам черт знает, каким чудом Четверка до сих пор при своем добре. И вот теперь снова какая-то безумная затея.
- В глаз я тебя трахал, - начал перечислять садист задумчиво, а у Четверки по исполосованной спине прошелся отвратительный холодок.
Искалеченный порок уже боялся к чему приведет этот ход мыслей. - В зад тебя трахал, - Семерка продолжал, загибая пальцы.
- В рот тоже трахал. - Четверка замер, зная, что сейчас услышит свой приговор.
- А вот в ушко не трахал! - наконец выдал Семерка с наигранными нотками обиды.
У Четверки внутри все судорожно сжалось. Он едва-едва смог помотать головой и выдохнуть хриплое "нет".
Но Семерка лишь усмехнулся, еще больше раззадоренный, придвинулся тесно, прижимаясь к обнаженному телу жертвы, не обращая внимания на то, что форма вся стала пропитываться кровью.
- Ну же, у тебя же их два, - как когда-то произнес Семерка, проводя пальцем по краю острого уха, едва торчащего из-за белых прядок.